Предлагаю Вашему вниманию статью, к сожалению, безымянного автора, которую я перевел для вас с английского на русский. Авось понравится.
«Чрезмерная сентиментальность, чрезмерная мягкость, которые по сути являются чистоплюйством и мягкотелостью, - являют собой великую опасность для нашего времени и современных людей. Нам будет мало пользы от цивилизационных ценностей, если мы утратим наши варварские ценности» (Теодор Рузвельт)
Вступая в зрелость, молодые люди порой излишне увлекаются внешними аттрибутами «джентльменства». Они начинают носить стильную, классическую одежду, фетровые шляпы и концентрируются на манерах и правилах этикета. Ведя себя таким образом, они надеются, что другие начнут смотреть на них как на взрослых и достойных мужчин. Вот как этот манерничающий додик, например.
Над такими часто посмеиваются за их спиной. И очень часто они становятся кормом для эдаких интернетных «роковых женщин».
Так отчего же такие манерные бедолаги вызывают к себе подобное отношение?
Наилучший ответ на этот вопрос дает Шекспировский герцог Винченцио: «А как к таким еще относиться?»
Или как совершенно точно сказал МакЛинток (герой одного из моих любимых фильмов Джона Уэйна): «Прежде, чем становиться джентльменом, стань мужиком!»
Истинное джентльменство подразумевает мужественность. Только мужественность несколько смягченную и заключенную в определенные рамки. Но именно мужественность, основные характеристики которой описаны вот здесь: сила, смелость, воля и честь. По определению Гарвардского профессора Харви Мансфилда, джентльмен – это отполированный мужчина-мачо.
Основным достоинством инстинного джентльмена является сдержанность.
Обладая достаточной силой, умом, уверенностью, возможностями и даже порой имея желание грубо оттолкнуть и подавить вашу личность, манипулировать вами, истинный джентльмен добровольно выбирает удержаться и не делать этого, предпочитая более высокоморальное поведение. Он являет собой сжатую пружину, а его самоконтроль демонстрирует непреходящее свойство истинного мужчины – силу воли.
Как верно выразился антрополог Пауль Фридрих: «Наиболее высокой оценки достоин тот мужчина, который, будучи способным сломать, ранить, убить, - выбирает не сделать этого».
А вот основным «достоинством» псевдоджентльменов - объектов, внимания «роковых женщин» – является обычная мягкотелость. Такие типажи пытаются стать джентльменами прежде, чем становятся настоящими мужчинами. Лишенный стержня и мужского достоинства наносной псевдоджентльменский лоск делает личность бесформенно провисшей и недостойной уважения, которым пользуется истинный джентльмен. И прежде всего потому, что поверхностный лоск и наносная любезность таких мужчин не требуют от них сдержанности. Мягкость такого манерничающего псевдоджентльмена не является результатом жесткого самоконтроля, а исходит просто из наименьшего сопротивления. Об этом еще в ХVII веке очень точно сказал философ и писатель Франсуа де Ларошфуко: «Никого не стоит превозносить за хорошие поступки, если он не достаточно силен для того, чтобы поступать плохо, потому что подобные хорошие дела являются следствием исключительно инерции и безволия».
В своей книге Честь римлян профессор Карлин Бартон обратила внимание читателя на то, что в античные времена никто не уважал умеренность человека, жившего в недобровольной нищете, равно как и «импотентов не уважали за половое воздержание, ибо наибольшей ценностью являлся самоконтроль, проявляемый там, где его менее всего ожидали». Это же имел в виду и Цицерон, когда говорил: «Умеренность следует ценить тем больше, чем реже она встречается у властителей». Другими словами, наибольшее впечатление производят те достоинства мужчины, демонстрация которых требует от него жестокой борьбы с самим собой. Со своими природными искушениями.
Если скромный, медленно бредущий по жизни человек в течение пятидесяти лет супружества тихо хранит верность своей жене, мы считаем это очень милым и достойным. Но если, к примеру, государственный деятель уровня г-на Уинстона Черчилля, имеющий соответствующие возможности и искушения, демонстрирует подобную верность, мы ценим это во много раз выше. Происходит это потому, что если в первом случае мужская добропорядочность может быть следствием скорее отсутствия возможностей, нежели чем сдержанности при искушении, то в последнем случае совершенно очевидна громадная сила воли.
Бартон в качестве образного примера предлагает читателю представить себе человека, который отказался от нездоровой пищи и проверяет свою волю проходя мимо лотка со сладостями, ничего не покупая. Но если такой человек отказывается от конфет только потому, что у него нет на это денег, то его отказ не является упражнением воли и не свидетельствует о его внутренней силе. То же самое относится и к тому, кто не покупает конфету из автомата, потому что не знает, как этот автомат работает. Такие люди отходят от лотка или автомата «без чувства наполненности энергией, но с чувством досады и собственной неполноценности». А чтобы на самом деле тренировать свою волю, нужно «подойти к конфетному автомату с достаточным количеством денег в кармане и точным знанием о том, как он работает». Потому что добиться самоуважения и уважения окружающих нужно «иметь и возможность, и желание нарушить данное себе обещание». Честь и уважение тому, кто проявил силу воли в ситуации, когда он мог последовать за своими примитивными инстинктами, но предпочел этого не делать.
Выводы
Не стоит думать, что прививать себе джентльменские манеры – это плохо. Отнюдь! Мы это всячески поддерживаем! Но надо помнить, что научиться таким вещам, как, например, правильно завязывать галстук - это намного более легкий и доступный способ самосовершенствования, чем выработка в себе силы, смелости и воли.
Истинная сила, стоящая за декоративным фасадом манер, заключается прежде всего в сдержанностги. Вы обладаете возможностями, пассионарностью и желанием делать то, что вам хочется и как вам хочется. Однако вы намеренно решаете обуздать эту свою первобытную энергию ради того, чтобы вести себя цивилизованно, по-доброму и не забывать об интересах других. Вам ничто не мешает «переть буром» вверх по головам других, но вы все же так не делаете.
В отсутствие такой силы, такой демонстрации вашей мужской воли, ваше «джентльменство» будет восприниматься как мягкотелая рыхлость и «позолоченная слабость». Лев, позволяющий себя погладить, вызывает уважение, а переодетый львом котенок вызывает лишь улыбку. Как говорил Ницше: «Я часто насмехался над слабаками, считавшими себя добрыми лишь потому, что у них не было когтистых лап». Джентльменство без мужественности не дает сил своему хозяину, ибо оно не сопровождается ни самоуважением, завоеванным в борьбе с искушениями, ни уважением со стороны окружающих, знающих и ценящих то, чего эта борьба стоит.
И с Шекспировским герцогом Винченцио я не согласен только в одном – когда он ставит мужественность впереди джентльменства. Ибо я считаю, что работать надо и над тем, и над другим одновременно: нужно придерживать дверь перед дамами и одновременно самому продерживаться здоровой мужской философии. Нужно тренировать свое поведение за столом и одновременно - овладевать боевыми искусствами и качать мускулы.
Будь джентльменом.
И ученым.
И сильным зверем.
Оригинал публикации