Фантасмагорический, не имеющий отношения к чеченскому прошлому, но вполне верноподданнический
"герб" города Грозный в исполнении российского "геральдического художника" Дмитрия Иванова
Джонатан Литтелл
Originally posted by
«Накануне Дня строителей, задуманного как раз для того, чтобы отметить пятую годовщину создания министерства строительства, Тамир, молодой чеченский пресс-атташе, который должен был нам помогать, фотограф Томас Дворжак и я были приглашены в этот день в городской театр; стоя в главном театральном холле, перед огромным сияющим роялем в обрамлении портретов отца и сына Кадыровых, я смотрел, как входит в театр чеченская номенклатура, проходя по одному мимо металлоискателей, рядом с которыми расположилось омоновское оцепление.
Грозный. Новый театр.
Главы районных администраций поблескивали массивными золотыми часами «Ролекс» и кольцами с бриллиантами; министры были в розовых или бледно-фиолетовых рубашках, в фирменных галстуках, в шелковых костюмах кремового цвета и в остроносых ботинках из крокодильей кожи. Многие выставляли напоказ значки с лицом Рамзана или орден Кадырова, золотые медали с вычеканенным на них бюстом Ахмат-Хаджи, покойного отца Рамзана; эти медали были прикреплены к российскому знамени, которое, при пристальном рассмотрении, оказалось сделанным из разноцветных алмазов, выложенных в ряды.
Многие носили песы, бархатные тюбетейки с помпоном на шнурке. Спросите любого чеченца, и он вам скажет, что это национальный головной убор; как будто бы немногие знают, что не так давно его носили только старейшины из суфийского вирда Кунта-Хаджи, религиозного братства, к которому принадлежат Кадыровы; сегодня тюбетейку носят почти все, независимо от их вирда или тариката, и даже ингуши.
Тамир представил меня своему дяде, Олгузуру Абдулкаримову, министру промышленности; Дукваха Абдурахманов, председатель чеченского парламента вошел с большим шумом, не замедляя шага, намеренно обойдя омоновский пост, и встал рядом с Ахмадом Гехаевым, министром строительства, чей день, собственно, и отмечался; чуть дальше, в форме НАТО, в черном берете и с пистолетом на поясе, держался Шарип Делимханов – брат Адама Делимханова, о котором речь пойдет в дальнейшем, командир Нефтеполка, подразделения, обязанного оборонять нефтепромыслы; человек, с которым он говорил, Магомед Кадыров, брат покойного Ахмат-Хаджи, – один из редких гостей, на которых не было ни костюма, ни военной формы: он был одет в простую куртку и в весьма изящные джинсы очень хорошего качества, наверное, дорогие и итальянские.
Элита кадыровского спецназа
Эта показная семиотика чеченской власти могла бы вызвать улыбку, но она небезынтересна, а коды весьма четко определены: в мире, где каждый всевозможными средствами стремится показать свое место в обществе, кажется, что чем более высокое место занимает человек, тем больше он может позволить себе непринужденности и тем менее он обязан выставлять себя напоказ. Даже телохранители играют в эту игру: все, кто служит в СБП (Служба безопасности президента), носят новую и ладно пригнанную черную форму, иногда с майкой, на которой белыми кириллическими буквами написано АНТИТЕРРОР – а иногда тоже черную фуражку с надписью "Центорой", родная деревня Рамзана; сам же он прогуливается в джинсах, с пистолетом на поясе и в золотых наручных часах с циферблатом, украшенным чеченским знаменем.
Кадыровские охранники
Жесты этих людей поразительны: они те же самые, что и у чеченских повстанцев прошлых лет; этот способ приветствовать друг друга, заключать друг друга в объятия, смеяться, говорить, «скользить» от одного к другому – в тщательно разработанном, но неформальном балете – тоже имеет смысл, сигнализируя о том, что можно сколько угодно служить пророссийскому правительству и принадлежать к русской бюрократии, но все-таки здесь не Россия, и собравшиеся – не русские, а чеченцы.
Сама церемония переносит вас напрямую от чеченской семиотики к советской, в ее постмодернистской «откорректированной» версии, и иногда оказывается на грани спонтанного сюрреализма. Зал набит «добровольцами», набранными в различных министерствах и в университете; чтобы чем-то заполнить ожидание, организаторы привезли из Москвы girls-band, и девушки, повязав ради этого случая – несмотря на мини-юбки – платки на голову, играют на скрипках и виолончели при чрезмерной громкости звука какое-то сочетание классики с поп-музыкой.
Когда Кадыров входит в театр в окружении плотной группы охранников и сотрапезников, вся толпа вскакивает и начинает аплодировать, а ведущий торжественно провозглашает в микрофон: «Президент Чеченской Республики, Герой России, Рамзан Ахматович Кадыров!» Как только Герой России садится, спектакль может начинаться: прежде всего, видеомонтаж демонстрирует успехи министерства строительства – созданного «по одному из последних указов, подписанных Ахмат-Хаджи Кадыровым» – затем следует длинная речь, которую в темпе галопа читает Гехаев, повторяя список тех же самых успехов, но в жанре бюрократического доклада. Речь внезапно прекращается; тут же меняя осанку и глуповато улыбаясь, Гехаев добавляет сразу и смущенно, и тоном верного служаки: «Вы, может быть, спросите, почему я читал так быстро? Да потому что только что я встретился с Рамзаном Ахматовичем, и он спросил меня: «Ахмад, у тебя длинная речь?», а когда я сказал «да», то он и говорит: «Ну, тогда читай быстро».
Наконец, сам Рамзан Ахматович, «самый великий строитель в мире» – как еще раз напоминает нам ведущий – выбегает на сцену и берет беспроводной микрофон. Если Гехаев и другие выступавшие высказывались по-русски, то Кадыров говорит по-чеченски, глубоким и раскатистым голосом, который подчеркивается выразительной жестикуляцией, – вызывая смех и аплодисменты шутками, а в другие моменты брутально излагая основы собственной философии: «Если лидер хорош, то и все хороши, его товарищи и подчиненные». Мне не по силам судить о его чеченском языке; как мне сообщили, чеченский писатель Герман Сайдулаев называет его очень литературным и внятным, однако другие утверждают, что, наоборот, его чеченский столь же ограничен, как и его русский, который (процитирую одного приятеля) «не только беден, но и переполнен грубыми ошибками в родах и склонениях», что могу подтвердить и я.
Как бы там ни было, чувствуется, что Кадыров вполне на своем месте на этой гротескной ритуальной мессе: это подлинный «гвоздь» сцены; он обожает массовки: по телевизору только его и видно; часто показывают, как он останавливается в деревне, школе или больнице, погружается в толпу и раздает советы, поучения и банкноты; дело выглядит так, как если бы он черпал свою баснословную энергию в (тщательно оркестрованной) любви от собственных подданных.
За его речью следует нескончаемая раздача медалей, которая начинается с Гехаева и его близких подчиненных, а затем переходит на многочисленных других – причем мужчины имеют право на рукопожатие, а женщины – на получение букета цветов, и видно, что размер букетов постепенно уменьшается при спуске по вертикали власти. В заключение публику обслуживает делегация московских артистов, привезенных вместе с girls-band: артисты выдают плоские анекдоты, поистрепавшиеся за долгие брежневские годы, и наперебой награждают Кадырова все более странными «медалями»; так, чеченский поэт, некий Умар Яричев, декламирует по-русски длинное стихотворение о министерстве строительства (я смутно припоминаю строки типа «Ахмат-Хаджи – он в кабинете/ О новых стройках размышляет,/ Гехаева он назначает»); и, наконец, Дукваха Абдурахманов читает верноподданническую оду «о человеке, который всегда был рядом с семьей Кадырова и чеченским народом, о Владимире Владимировиче Путине». «Слава Путину!» – скандирует он посреди громовых аплодисментов. Восседая в центре толпы, пока его кинообраз проецируется на широкий экран в глубине сцены, Рамзан хохочет, аплодирует, шутит с охранниками и возится с мобильником.
...
Ахмед Закаев
Ахмед Закаев, последняя известная фигура, представляющая «Ичкерию»... Последний раз, когда я виделся с Закаевым – в 2004 году, – он был в очень изысканной кожаной куртке и носил огромное кольцо с бриллиантами, украшенное гербом Ичкерии; тогда он принял меня в салоне фешенебельного отеля «Дорчестер»; теперь же он носит шелковый итальянский костюм кремового цвета с подобранным в тон галстуком и остроносые ботинки из крокодиловой кожи; он повел меня в клуб «Амбассадор'с», весьма элитарный клуб, расположенный рядом с Гайд-парком; Закаев – член этого клуба… «Произошло разделение труда, – заявил мне Закаев с апломбом... – Сегодня Рамзан Кадыров и другие бывшие ичкерийцы очень интенсивно восстанавливают республику, а мы, со своей стороны, навязываем себя миру как реально состоявшуюся силу».
Площадь Ахмада Кадырова и главная мечеть Чечни

Главная мечеть в Грозном

В мечети установлено 36 люстр. На создание коллекции ушло несколько тонн бронзы, 2,5 кг золота высшей пробы и более 1 миллиона деталей. Люстры имеют чеченский орнамент, который специально подбирался дизайнерами.

Чеченский юноша молится

Грозный.

///