Итак, Вы попали в мой журнал... Здесь много политики, немного истории, немного искусства, немного путешествий и международных сплетен, а также - самоя малость философии и морали.
Заранее предупреждаю, журнал этот в значительной мере имеет антикоммунистическую, антиимперскую и антиглобалистскую направленность. Здесь в цене свобода в сочетании с некоторыми базовыми ценностями (преимущественно христианскими, хотя и не только). Здесь терпим умеренный национализм ряда народов (пока он конструктивен и не агрессивен к другим). Здесь терпимо в общем-то все, кроме нетерпимости (как скрытой и явной). Именно поэтому здесь не в цене то, что кое-кто неверно называет "политкорректностью".
А предназначен этот журнал для привлечения внимания к интересным событиям, a также для обмена информацией и мнением. Кстати, очень важно иметь в виду, что мнения авторов публикуемых здесь материалов не всегда совпадают с мнением хозяина журнала. Ну имнение самого Хозяина (то есть мое) - не есть истина в последней инстанции. Можно спорить и споря влиять друг на друга. Очевидно, что когда вы читаете мой журнал, мы с ним немного меняем вас, но и вы, читая его и отстаивая свою точку зрения, меняете как журнал, так и его хозяина.
И наконец, увы, должен предупредить о правилах поведения. Вообще-то тут можно все (особенно, коли очень хочется), кроме того немногого, что запрещено, а запрещено всего лишь следующее:
1. Абсолютно недопустимо малейшее проявление неуважения к личности оппонента. Хамство пресекается моментальным и пожизненным баном. Не будет никаких китайских предупреждений и даже разьяснения того, что же в моем представлении является хамством. Тренируйте внутреннее чувство такта :) Собратьям по мужескому полу настоятельно рекомендую вести себя особо деликатно с дамами.
2. Ненормативная лексика, в принципе, терпима, но только если ее не слишком много, а также если она забавна или к месту. При этом совершенно нетерпимы столь любимые современными россиянцами аллюзии на моче-половые извращения. За это тоже будет бан, правда с одним предупреждением.
3. Огульные обвинения в адрес целых народов, рас или этнических групп не приветствуются. Допускается критика нетерпимых и агрессивных религий. У меня есть, конечно "народы-любимчики", выпады в адрес которых особенно рискованны... Поскольку народ не единожды просил огласить список, то оглашу хотя бы частично. Это, прежде всего, - немцы, поляки и финны (к первым двум имею прямое генетическое отношение, к третьему - просто симпатию). Кроме того, есть еще парочка совсем маленьких народов, к которым тоже имею отношение... По мере изучения журнала названия тех малых народов тоже прояснятся.
Ну и, наконец, настоятельно рекомендуется, чтобы критика в любом случае носила конструктивный и аргументированный характер. Также не рекомендуется отождествлять личность с ее идеологией... Ну да, впрочем, сказано уже предостаточно.
Если все вышенаписанное Вам подходит, то... добро пожаловать!
Вот мы тут всё о политике, да о политике, а иной раз – ну её в болото! Давеча многие и нтересовались рецептом моей рябиновой настойки – вот я и решил здесь поделиться.
А рецепт - очень простой: Берёте, например, бутылку армянского коньяка в виде кобылки, как показано на картинке (ну да...»армянский коньяк»... «армянский арманьяк»... ну ладно).
(1) Коньяк сливаете (временно) в другую посуду. (2) Заполняете по красную линию ягодами рябины (3) Добавляете пару десертных ложек сахару (или лучше мёда) (4) Заполняете бутылку-кобылку слитым из нее коньяком. (5) Оставляете в удобном месте на две-три недели, чтобы напиток приобрел красноватый оттенок.
Стихотворение про тяжёлое детство приснопамятного Вовочки желательно дочитывать до конца, ибо самая фишка о трудностях Вовочки во время войны заключена в последнем четверостишии... . В одну деревенскую школу, В четыре сосновых бревна, По очень скрипучему полу Зашла журналистка одна. . Занятий в той школе начальной Уж не было с прошлой весны... Такой вот итог был печальный Едва отгремевшей войны. . Какое тяжёлое детство, Без «пепси», почти без кино, Но даже с нуждой по соседству Запомнилось детям оно. ( Collapse )
Когда в 1990 году бывшая заключенная Акмолинского лагеря жен «изменников родины» родины Гертруда Платайс приехала в Казахстан, она впервые рассказала сотрудникам музея «АЛЖИР», как в первый раз увидела местных казахов и как они отнеслись к заключенным женщинам. Однажды, когда одним буранным зимним утром женщины-узницы под усиленным конвоем собирали камыш на берегу озера Жаланаш для постройки бараков, из зарослей камыша выскочили старики и дети — местные жители соседнего казахского села Жанашу. Дети по команде старших стали забрасывать камнями измученных женщин (для выполнения нормы в 40 снопов камыша приходилось работать на морозе по 17—20 часов в сутки). Конвоиры начали громко смеяться: мол, видите, вас не только в Москве, вас и здесь, в ауле, даже дети не любят Было очень обидно и больно и, в первую очередь, морально, вспоминали Гертруда Платайс и другие бывшие узницы. Так повторялось несколько дней. Оскорбленным узницам лишь оставалось взывать к судьбе, жалуясь на несправедливость одурманенных и озлобленных сталинской пропагандой казахов…
Однажды, уворачиваясь от летевших на них камней, обессиленная Гертруда споткнулась и упала лицом в эти камешки. Уткнувшись в них, она вдруг почувствовала запах творога, и поняла что эти самые камни пахнут… сыром и молоком! Она взяла кусочек и положила в рот – он показался ей очень вкусным. Она собрала эти камушки и принесла в барак. Там были и заключенные женщины-казашки. Они сказали, что это курт – высушенный на солнце соленый творог. Оказывается, рискуя жизнью собственных детей, сердобольные казахи, не найдя другого способа как именно таким образом, не вызывая подозрений у надзирателей, делились с узницами последним, что у них было, — куртом, чтобы хоть как-то поддержать голодных бедных женщин, поскольку сами в 1930-х годах узнали голод и лишения. Втайне от надзирателей они оставляли для узниц под кустами кусочки вареного мяса, толокно, курт, лепешки.
Благодарность к казахскому народу, рассказывали женщины, они пронесли через всю жизнь. «Все лагеря плохие, но именно в казахстанских выживали многие и, в первую очередь, благодаря казахам. Они на себе испытали голод, холод, лишения», – признавались они. Воспоминания Гертруды Платайс легли в основу стихотворения «Курт – драгоценный камень». О, Господи, да это ведь не камень! От него так пахнет молоком! И в душе затрепетал надежды пламень, а в горле встал ком. Так вот что придумали старики! Вот за что женщины детьми рисковали! Они нас от болезни берегли! Они нас от безверия спасали! Для них мы были не враги, А просто несчастные женщины. И они чем смогли – помогали нам, поразив нас своей человечностью. Я молча поползла по льду, Собирая драгоценные камни. Теперь я отвратила от них беду, пасая их от охраны. А ночью в холоднейшем бараке, сна оскверненной палачами земле, Я молилась Богу. Да ничего не просила себе. Только просила старикам здоровья, а женщинам-матерям – счастья. Особенно я молилась за детей, Чтобы они не видели несчастья. Я прошла все круги ада, Потеряла веру и друзей, Но одно я знаю, что только так и надо воспитывать детей.
Один из моих коллег - Андрей Рахманов - фон Райхенау - давеча напомнил один эпизод из фильма "Операция Трест" - пожалуй первого в советском кинематографе достойного фильма про русских белоэмигрантов.
Действие происходит в Париже в в 20-е годы ХХ века. Бывший московский барин и перевербованный чекистский провокатор Якушев во время спецкомандировки во Францию желает вкусить забытой в Совдепии старой русской кухни. У русского таксиста он осведомляется на предмет хорошего русского ресторана. Таксист рекомендует относительно дорогой, но вроде как наилучший русский ресторан "Русский уголок", где чекиста обслуживает поручик-галиполиец (правда, представленный в фильме как полу-сутенер)...
Ах, какие он предлагает блюда - сегодня, увы, забытые, даже в современных русских парижских ресторанах! И тут же - прекрасное исполнение "Вечернего звона". Вглядитесь в лица вчерашних русских... Правда, один усатый тип в пенсне продолжает спокойно жрать под песню, но в глазах других видится тоска по той, навсегда потерянной России... Даже предатель Якушев, кажется, не выдерживает... Правда, не забывая поинтересоваться генералом Кутеповым...
В 90-м, когда моего отца отправили работать на Кубу, Фидель был у власти уже 31 год.
Первое, что поразило в Гаване - число подростков-попрошаек. Стаи и одиночки, их было много, очень много, а туристов мало. И если что-то перепадало одной стае, нужно было ещё суметь добычу удержать - остальные не собирались стоять в очереди, подаяние могли и отнять в подворотне.
Гавана была похожа на декорации к арт-хаусному фильму: остатки испанских замков разрушались, возведённые американцами небоскребы пугали запущенностью, по дорогам ездили редкие яркие звероящеры в основном производства советского автопрома. Или страшные остовы ПАЗиков - без окон, без дверей, ощетинившиеся шоколадными конечностями. Всё залито солнцем. И приправлено вытатуированным на сердце "Куба - любовь моя!".
Городок Моа, где отец трудился на комбинате, встретил нас коротким инструктажем от дяди Лёши: "Хотите чтоб что-то вам сделали сегодня, а не маньяна (завтра) или порломаньяна (послезавтра), готовьте рейхало (подарок). Дядя Лёша говорил "рыгало" и громко смеялся.
Получить постельное белье - взятка, оформить бумаги - взятка, попросить три ключа от двери собственного дома - взятка. Ну, как взятка. Банка тушёнки, пачка печенья или немного конфет. "Не развращайте туземцев, - напутствовал дядя Лёша, - нам тут ещё коммунизм строить, много не давайте!"
Романтизация тиранов гнилая привычка. Так часто мы делаем героев из подонков и подонков из героев. Фидель правил с 1959 по 2011. Потом пришел Рауль, он был из того же гнезда стервятников, но первое, что он сделал - отпустил узду. В 2011 году кубинцы узнали, что есть Интернет. Пусть пока и только внутренний. И только меж профессиональными сообществами. В 2011 году они узнали, что можно купить мобильный телефон и позвонить близким. Это стало огромным откровением для нации. Вот ЭТО, понимаете?
В песне прекрасной кубинской группы Буэно Фе есть строки: "Мы можем увидеть Луну через телескоп, но не имеем права узнать, что происходит рядом. Мы остров, во всех смыслах его одиночества".
Если кому-то это кажется свободой, пусть примерит на себя.
Вот, дорогие Дамы и Господа, Российский интернет-магазин shokobox.ru выпустил в продажу шоколад, на обертке которого изображена карта России на 2015 год. Обратите внимание на... "перспективные территории"
У меня, по правде говоря, нет слов (даже матерных), а когда нет слов - так на помощь приходит песня:
Вообще мой журнал не совсем по части сказок, но вот сейчас у меня такое настроение, а сказку эту знаю и люблю с детства. Почитайте. Авось понравится. А не понравится - так можно и не читать.
Жил бедный крестьянин со своей женой. У них было трое сыновей: Матс, Пеэтер и Свенд.
Однажды случилась засуха, и семье пришлось туго.
- У нас больше ртов, чем кусков хлеба, - сказал отец. – Придется вам, сыночки, идти на заработки.
Мать заплакала.
- Матс и Пеэтер уже взрослые, они справятся с работой, - говорила она, - а вот Свэнд, бедняга пропадёт - ему ведь всего одиннадцать лет. Смотри, какой он худенький, что он может заработать? Пусть идёт в пастухи, если ничего другого не найдёт! – решил отец. Но Свэнд сказал:
- Не беспокойся, мама я постараюсь найти себе работу. Отпусти меня!
Наконец мать согласилась отпустить его. Стали братья собираться в путь.
Старший сын, Матс, сказал:
- Возьму-ка я себе старую отцовскую куртку – он ведь сидит дома, и она ему не нужна.
- А я возьму кастрюлю! – сказал средний сын, Пеэтер. – Матушке все равно нечего в ней варить. Я её продам и до тех пор, пока не найду работы, буду жить на вырученные деньги.
Он достал с полки блестящую кастрюлю и надел её на голову, как шапку.
А вот Свэнду ничего и не осталось! – вздохнула мать.
Она очень любила младшего сына: он был всегда приветлив и ласков и всегда, чем мог, помогал матери.
- А я, мама, возьму на память о доме гвоздь, тот самый, на который я вешаю мою куртку, когда ложусь спать.
Свэнд выдернул гвоздь из стены, завернул его в тряпочку и положил в карман.
- Вот чудак! – захохотали старшие братья. – Тоже надумал: таскать с собой ржавый гвоздь. Что ты будешь с ним делать?
- Может быть, он и пригодится, почём знать? – ответил мальчик. На душе у него было весело, словно он взял с собой не гвоздь, а кучу золота.
Мать со слезами смотрела вслед сыновьям, а Свэнд долго ещё махал ей шапкой.